Если ответ Кулибаева, заявившего, что говорить о его преемстве при действующем президенте сегодня «некорректно», то волен ли отмолчаться премьер?
В Казахстане найдена любопытная модель коммуникаций между верховной властью и обществом. Она выглядит удобной для обеих сторон. Обществу спускается какая-то информация, призванная снять его тревоги относительно состояния здоровья главы государства и будущего развития страны. А верховная власть не несет никакой ответственности за спускаемую информацию. И в любой момент уполномоченные ею официальные представители могут сказать, мол, а с чего вы взяли, что вам говорили правду?
Действует эта модель следующим образом. Скажем, выходит на публику некий государственный чиновник, назовем его ЕЕ, и делится своим мнением относительно планов своего патрона, известного как елбасы. Это мнение публикуется в российской газете под рубрикой «интервью». Правда, имени журналиста, «задававшего вопросы» ЕЕ, никто не знает ни в Москве, ни в Астане. Да и где найдешь такого российского журналиста, который так же, как сам ЕЕ, был хорошо осведомлен о том, что, скажем, в прошлом вузовская интеллигенция поддерживала одну малоизвестную казахстанскую партию. Впрочем, сам ЕЕ забавно проговаривается в «интервью», когда говорит «российскому» журналисту: «В отличие от нас они (россияне) не смогут сдвинуть сроки выборов в Госдуму». Такой грамотный чиновник, как ЕЕ, не мог бы сказать россиянину про россиян – «они», он сказал бы «вы». Следовательно, в лучшем случае это интервью самому себе.
Но разве это имеет значение для таких стран, как Россия и Казахстан, где чиновники уровня ЕЕ вольны говорить что угодно, ссылаясь на свободу слова и демократию, а другие госчиновники, уровня повыше, называют это «полной ерундой». Единственное, что их ограничивает, во всяком случае, в Казахстане, так это исключительно «демократический» закон о «государственных секретах», коим, в частности, считается «состояние здоровья главы государства и членов его семьи».
Судя по последнему интервью того же ЕЕ, такие законы не подрывают «фундаментальные основы демо-кратии», которым «не на словах, а на деле верен» елбасы. Иначе чиновник, назначенный ему давать советы, должен бы сказать патрону, что доверие к Казахстану и правящему там режиму со стороны иностранных инвесторов тем больше, чем меньше «госсекретов о состоянии здоровья» правящей семьи. И наоборот.
Впрочем, странно было бы ожидать таких откровений от чиновника, который от имени государственной политической элиты, рассуждая о борьбе на парламентских выборах, говорит о неприемлемости принципа «кто победит, тот и будет». Стоит ли говорить, что такой подход легитимизирует подтасовки и фальсификации в ходе выборов...
Этот сурковский по своей природе цинизм истинных хозяев страны не оставляет сомнений в том, что прозрачного механизма наследования власти в Казахстане ждать придется еще долго. Так же, как в России, где электорату сообщили, что имя будущего президента он узнает, когда члены тандема сядут и договорятся между собой, кому идти на выборы.
И все же будем справедливы, безответственная по сути риторика чиновников, похожих на ЕЕ, положила в Казахстане начало чуть ли не официальной дискуссии о преемстве. Это стало возможным в результате рассекречивания болезни елбасы. Ведь, обратите внимание, никто, включая ЕЕ, не опроверг и не подтвердил сообщений западной прессы о поставленном ему диагнозе.
Но ведение этой дискуссии вполне «восточное» по своему характеру. Ссылаясь на слова елбасы, якобы заметившего со смехом на предположения в «интервью» ЕЕ о преемнике Тимуре Кулибаеве, что, мол, «заодно и проверим кое-кого с точки зрения реакции», чиновник адресует его слова одному человеку, премьер-министру Кариму Масимову. Ведь если ответ Кулибаева, заявившего, что говорить о его преемстве при действующем президенте сегодня «некорректно», то волен ли отмолчаться премьер? Ведь про него было сказано, что он «умный человек» и у него «даже в мыслях нет стремиться к роли первого лица». Вот выступит Масимов, скажет, что, мол, да, я умный и президентом быть не собираюсь, дискуссия на том и закончится. «Вопрос закрыт до 2016 года», — сказал ЕЕ.
Ну, а если придется открыть его раньше, так разве ж чиновник виноват — ему же недоступны государственные секреты.
АРКАДИЙ ДУБНОВ, ОБОЗРЕВАТЕЛЬ «МОСКОВСКИХ НОВОСТЕЙ», СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ «НОВОЙ» — КАЗАХСТАН»
