Исполняется пять лет киргизской «революции тюльпанов». Пожалуй, ни одно событие в истории постсоветской Центральной Азии не вызывало столько надежд и одновременно столько разочарований. Ведь сегодня Киргизия, некогда считавшаяся «островком демократии» в Центральной Азии, откуда, как полагали, должны исходить импульсы к демократизации и модернизации всего региона, фактически встала в один ряд с авторитарными режимами соседних стран.
Более того, нынешняя власть во главе с Курманбеком Бакиевым, вроде бы ведущая свою родословную от «демократической революции», по степени авторитарности, а, проще сказать, жестокости, не говоря уже о коррумпированности, превзошла режим Аскара Акаева, этой революцией свергнутый.
Даже совсем не вегетарианскую центральноазиатскую политическую традицию нынешняя политическая реальность Киргизии смогла «обогатить» некими, образно говоря, «латиноамериканскими» чертами – есть ощущение, что в стране действуют своего рода «эскадроны смерти», тайно и в то же время цинично-открыто устраняющие политических соперников, бизнес-конкурентов, журналистов, оппозиционеров и просто недовольных. «Открытостью», с которой родственники правящего президента захватили ведущие посты в государстве и экономике, нынешний режим тоже превзошел своего предшественника.
Естественно, что в этих условиях не приходится говорить не только о каких-либо модернизационных реформах, но и о более-менее целенаправленных мерах по хоть какому-нибудь улучшению жизни обнищавшего населения этой маленькой и бедной страны. Короче говоря, в дни юбилея есть отчего испытывать разочарование.
Такая же «цветная революция»?
«Революцию тюльпанов» принято ставить в один ряд с другими «цветными революциями» – с «революцией роз» в Грузии и «оранжевой революцией» на Украине. И действительно, между событиями в Грузии и Украине и «революцией тюльпанов», на первый взгляд, есть довольно много общего. Это, прежде всего, выдвинутые вышедшими на улицы демонстрантами требования демократизации политической жизни и глубоких экономических реформ, направленные против коррумпированных режимов, состоявших в основном из представителей бывшей советской партхозноменклатуры, связанных с различными олигархическими кланами.
Даже непосредственный повод для начала народных выступлений у всех трех «цветных революций» был практически одним и тем же: протест против фальсификации выборов. В случае Киргизии – парламентских выборов февраля-марта 2005 года. Да и противники коренных социально-политических перемен на постсоветском пространстве, опасавшиеся распространения «оранжевой заразы», как по команде сводили и продолжают сводить весь комплекс сложнейших причин, вызвавших революционные события в трех странах, все к одному и тому же «экспорту революции», подрывной активности ЦРУ и прочих западных спецслужб и якобы связанных с ними неправительственных организаций.
Тем не менее, «революция тюльпанов» при всей внешней схожести с другими «цветными революциями» все-таки практически с самого начала от них принципиально отличалась. Что, безусловно, было вызвано в первую очередь «азиатской» спецификой этой постсоветской страны, неразвитостью ее социально-политической структуры, экономической отсталостью и противоречиями, вызванными неравномерностью развития различных регионов Киргизии.
Нельзя не отметить также, что, например, Аскара Акаева, ставшего первым президентом независимого Кыргызстана, никак нельзя отнести к типичным представителям советской партхозноменклатуры. Ученый-физик, долгое время живший вне республики, избранный президентом на относительно свободных выборах, он никак не вписывался в круг бывших первых секретарей, почти автоматически превратившихся после развала СССР в президентов вновь образованных государств.
Правда, оказавшись у руля государства, Акаев очень быстро «абсорбировался» традиционной социально-политической средой со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде хотя бы все той же клановости-семейственности и практически поголовной коррумпированности.
Многие руководящие посты в государстве и экономике постепенно заняли либо родственники Акаева, либо его земляки из Чуйской области. В политической сфере это не могло не вызвать выхолащивания демократических завоеваний начала 90-х и общего усиления авторитаризма, нередко принимавшего формы прямых репрессий против политических оппонентов.
И, тем не менее, при всем его авторитаризме и коррумпированности, режим Акаева, безусловно, являлся самым либеральным в Центральной Азии. Что, кстати, во многом предопределило не слишком жесткую реакцию властей на рост оппозиционных выступлений. Даже тогда, когда они уже приобрели явно «небархатный» характер. Личность самого Акаева, несомненно, характеризуется и тем фактом, что он предпочел отказ от власти ее силовому удержанию путем кровопролития.
Собственно общедемократическая составляющая событий марта 2005 года оставалась «мэйнстримом» очень недолго, до тех пор, пока во главе процесса были, скорее, не оппозиционные политические партии, а неправительственные организации, инициировавшие протест против фальсификации выборов. Довольно быстро на первый план вышло основное содержание конфликта: усугубленные тяжелейшим экономическим положением противоречия между более обеспеченным (по киргизским меркам) севером и бедным югом, обострявшиеся доминированием «северян» в органах власти. При этом киргизская оппозиция не имела единой политической платформы, во многом представляя собой группу бывших партийных и государственных деятелей, по той или иной причине оказавшихся неугодными Аскару Акаеву, а потому лишенных доступа к государственной «кормушке». И, естественно, представлявших интересы определенных регионально-клановых группировок. Недаром же значительная часть собиравшихся на тот или иной митинг зачастую состояла из представителей одного рода или села, одного района или области, вообще «южан» или, соответственно, вообще «северян».
Собственно, «революция» началась на юге, в своего рода «вотчине» Курманбека Бакиева, одного из бывших акаевских премьер-министров. События, имевшие своей кульминацией захват Джалал-Абадского аэропорта 20 марта и «поход на Бишкек», увенчавшийся 24 марта погромным штурмом Дома правительства, выдвинули новых местных лидеров, возглавивших на местах «народные советы». Кроме того, параличом центральной власти воспользовались просто авантюристы, располагавшие хоть какой-либо силовой базой, которые стали создавать на местах параллельные органы управления, соперничавшие друг с другом.
Сейчас уже известно, что в тот период в политику энергично включились криминальные элементы. Так, есть вполне достоверные данные, что одним из основных финансовых спонсоров «революции тюльпанов» был Баяман Эркинбаев, депутат киргизского парламента, владелец Карасуйского рынка и крупный уголовный авторитет на юге страны. «Проакаевскую» сторону конфликта финансировал другой уголовный лидер — северянин, тоже владелец рынка (в Бишкеке) и тоже депутат парламента, Жыргалбек Сурабалдиев. Именно он платил деньги «добровольцам», которые схватились с демонстрантами у Дома правительства 24 марта, а затем спровоцировали погромы и мародерства в Бишкеке. Еще одним возможным организатором и спонсором мартовских событий называли третьего крупного авторитета - Рыспека Акматбаева (и его брата-парламентария Тынычбека). Кстати, позднее все обозначенные фигуранты погибли при таинственных, но явно «заказных» обстоятельствах.
Все это заставило потом одного из лидеров «революции тюльпанов», а ныне экс-генпрокурора, экс-депутата и действующего оппозиционного политика Азимбека Бекназарова с горечью признать: «Сегодня мне стало стыдно говорить, что мы революционеры. 24 марта, конечно же, была народная революция, но потом через три дня все пошло далеко не революционным путем».
Революция пожирает своих детей
В Киргизии полностью подтвердилась известная максима – «Революция пожирает своих детей». Почти все из тех персон, что делали «революцию тюльпанов», за исключением, естественно, самого Курманбека Бакиева, сегодня либо загнаны в полуподпольные маргиналы, либо изгнаны из страны, либо находятся в тюрьме, либо просто убиты.
Для начала Бакиев, который весной 2005 года мгновенно превратился из скучноватого номенклатурщика в радикального оппозиционера, заручился поддержкой влиятельного революционного «триумвирата» в лице Розы Отунбаевой, Азимбека Бекназарова, Баямана Эркинбаева, без чего он не смог бы стать президентом новой «демократической» Киргизии. Но уже в июне 2005 года парламент республики категорически отказался утвердить Розу Отунбаеву в должности и. о. министра иностранных дел. 20 сентября Бакиев уволил Бекназарова с должности генпрокурора, а 22 сентября был застрелен Эркинбаев.
Бакиев пошел на компромисс элит юга и севера республики, заключив альянс с единственным видным оппозиционером из числа «северян» - Феликсом Куловым, который стал премьер-министром. Почти все 2005-2006 годы Киргизию отличала крайняя политическая нестабильность. Многие эксперты предрекали скорый раскол республики на две части, гражданскую войну и даже «афганизацию» Киргизии. Однако двум лидерам удалось пригасить конфликт.
Относительная стабилизация положения позволила Бакиеву все меньше считаться с интересами своего партнера и стоящих за ним сил. Развязка наступила в декабре 2006 – январе 2007 годов, когда избранный в соответствии с новой конституцией парламент не смог договориться по кандидатуре премьер-министра. В этих условиях кабинет Кулова ушел в отставку. Экс-премьер рассчитывал, что такой шаг заставит депутатов и президента призвать его обратно. Однако парламент дважды отверг кандидатуру Кулова. Для последнего поведение президента в те дни послужило основанием для обвинений Бакиева в «предательстве» и перехода в оппозицию.
В марте 2007-го в Киргизии начались очередные выступления оппозиции, приуроченные ко второй годовщине «революции тюльпанов». В этих условиях президент заручился согласием парламента на назначение премьер-министром Алмазбека Атамбаева - лидера участвовавшей в оппозиционных протестах Социал-демократической партии (СДПК) - поручив тому сформировать кабинет с участием деятелей оппозиции. Вскоре новый премьер заявил, что его несколько раз пытались отравить и угрожали физической расправой, после того, как правительство решило национализировать ГОА «Кристалл», государственный пакет акций которой был продан за 1,7 миллиона долларов казахской компании Ester Holding Corp. По некоторым сведениям, среди покупателей мог быть сын президента Максим Бакиев.
28 ноября 2007 года Курманбек Бакиев объявил об отставке Атамбаева. 16 декабря того же года прошли досрочные выборы в парламент, проведенные по конституции, принятой на референдуме, инициированном Бакиевым. Большинство мандатов (71 из 90) получила президентская партия «Ак Жол» (выборы проводились только по партийным спискам).
Так, всего за два года Бакиев успел побывать и союзником «триумвирата», и союзником премьера-оппозиционера Кулова, и союзником премьера-оппозиционера Атамбаева. Теперь все они - вне власти.
Построение бакиевской «вертикали»
Одновременно с политическими интригами и маневрами, Бакиев упорно выстраивал свою «вертикаль», примером для которой служили как российская, так и казахстанская «вертикально-властные» модели. В декабре 2006 года президенту удалось провести через парламент поправки, существенно увеличивавшие полномочия главы государства за счет парламента. Однако в сентябре 2007 года Конституционный суд поправки отменил. Тогда Бакиев вынес на всенародный референдум новый проект конституционных изменений, опять же усиливающих президентскую власть. Срочно началась работа по созданию президентской партии, призванной стать дополнительным ресурсом для установления монополии в политической жизни.
По официальным данным, немедленно оспоренным оппозицией, за предложенные президентом конституционные изменения и новый избирательный закон, охарактеризованный оппозицией, как дискриминационный, на референдуме 21 октября 2007 года проголосовало 76,1% избирателей, принявших участие в голосовании. На участки якобы пришло около 85% имеющих право голоса в республике (оппозиция же утверждала, что меньше половины). С учетом того, в каких условиях и каким образом проводился референдум, всем стало ясно, что «сокрушительная победа» президентской партии на досрочных выборах в декабре 2007 года практически неизбежна. Так и вышло, в результате Бакиев получил то, чего добивался – послушный парламент. Правда, ОБСЕ выборов не признала и охарактеризовала их, как «упущенную возможность, не оправдавшую общественных ожиданий».
Обозреватели сразу же обратили внимание на удивительное сходство киргизских парламентских выборов с проходившими в том же месяце думскими выборами в России. То же абсолютное доминирование в СМИ пропрезидентской партии с ее обещаниями, что все будет «путем»; та же сквозная идея стабильности, гарантом которой партия власти обещает стать, стабильности, которую нужно отстоять перед лицом политических авантюристов, демагогов и прочих врагов; те же, уже не способные ничего изменить, протесты ослабленных и разобщенных оппозиционеров, вопиющих об избирательном фарсе.
Естественно, формирование в Киргизии политической системы, превратившей страну в эдакий, по выражению ряда западных журналистов, «центральноазиатский Путистан», не могло обойтись без соответствующих методов «зачистки» политического пространства, прежде всего, в отношении СМИ, а также в области реализации гражданских прав и свобод, таких, в частности, как право на манифестации и т.д.
Примерно с 2007 года международные правозащитные и журналистские организации стали выражать серьезную обеспокоенность развитием ситуации в Киргизии. Постоянно отмечался своего рода парадокс: после разрушения прежней политической системы и достаточно короткого периода неопределенности в стране установился еще более жесткий режим, чем был до 2005 года. В феврале 2008 года несколько международных организаций - Human Rights Watch, Комитет по защите журналистов (Committee to Protect Journalists) и Freedom House обнародовали свои доклады, в которых подчеркивалось, что положение со свободой прессы в Киргизии вызывает особенно серьезную тревогу, поскольку киргизские СМИ традиционно имели больше свобод, чем их коллеги из соседних стран.
Так, Комитет по защите журналистов (КЗЖ), констатировав в своем докладе резкое ухудшением ситуации в Кыргызстане, сообщал: «Был убит известный редактор, а остальные журналисты работали в обстановке усиливающихся преследований со стороны властей, насилия и беззакония». Убитым в октябре 2007 года редактором был Алишер Саипов, возглавлявший газету «Сиесат» («Политика»), издававшуюся в Оше на узбекском языке. Газета пользовалась большой популярностью как среди этнических узбеков южного Кыргызстана, так и в соседнем Узбекистане. Убийцы так и не были найдены, однако существует чрезвычайно много подозрений в причастности к убийству спецслужб Узбекистана, действовавших, как полагают эксперты, по меньшей мере, при попустительстве своих киргизских коллег.
КЗЖ указал на рост случаев запугивания СМИ и привел несколько примеров, таких как жесткие меры властей против оппозиционных газет «Агым», «Кыргыз руху», «Апта» и «Айкын» во время уличных протестов оппозиции в апреле 2007 года. Милиция конфисковала тиражи и электронные копии на CD без получения на то распоряжения суда или ордера. Участились также угрозы в адрес киргизских журналистов через анонимные звонки и нападения на репортеров. Например, во время апрельских протестов как минимум пять журналистов подверглись нападениям.
Начиная с конца 2008 года, правящий режим обогатил информационную ситуацию в Кыргызстане такими новшествами, как регулярно повторяющаяся блокировка независимых информационных источников, включая интернет-ресурсы. Так, в декабре 2008 года впервые не смог выйти в республиканский эфир киргизский аналог радио «Свобода» - радиостанция «Азаттык». Это, в общем, обычная практика центральноазиатских режимов, но при Акаеве в Киргизии такого не наблюдалось (зато использовались DDOS-атаки, см. здесь. – прим. ред.).
Данная мера обычно применяется перед очередным «весенним обострением», связанным с очередной годовщиной «революции тюльпанов», когда оппозиция снова выходит на акции протеста. Вот и нынешней весной, а именно 10 марта, киргизские пользователи интернета оказались лишены доступа к сайтам «Фергана.Ру», «ЦентрАзия», «Белый парус». На следующий день 11 марта прекратило вещание радио «Азаттык» – радиостанция «Эхо Манаса» остановила ретрансляцию передач киргизского филиала «Свободы» после угроз со стороны властей отобрать лицензию на вещание. Кроме того, 15 марта власти арестовали тираж местной газеты «Форум» прямо при выезде из типографии и задержали шестерых журналистов этого издания.
Медиа-эксперт по Центральной Азии Олег Гант так охарактеризовал изменения, произошедшие в Киргизии со свободой слова: «В Кыргызстане, конечно, самая печальная ситуации, динамика просто-таки ужасающая. Давление на прессу было более быстрым, более мощным, оно было абсолютно не завуалировано». Интересен один из выводов, содержавшихся в докладе КЗЖ от 2008 года: «Репрессивная тактика по переписыванию законов с целью преследования журналистов была заимствована правительствами стран Центральной Азии у России, продолжающей быть главной региональной державой. Россия, в целом, оказывает негативное влияние на Центральную Азию в области прав и свобод».
Примером заимствования российского опыта можно также считать изменения в порядке проведения политических манифестаций, утвержденные Бакиевым в августе 2008 года после недолгого обсуждения в парламенте. Раньше для проведения митинга требовалось только уведомление, а сейчас нужно предварительно просить разрешение у местных властей, и зачастую власти отказываются выдавать разрешение на проведение акции протеста. В качестве механизма запрета оппозиционных митингов привлекаются и местные суды (2 марта 2010 года Конституционный Суд республики сказал свое слово по поводу этих поправок, однако, мнение КС никак не повлияло на решимость чиновников противостоять митингующим во что бы то ни стало. - прим. ред.) .
Наконец, можно с полным основанием говорить о прямых репрессиях, которые стали применяться властями против своих оппонентов и просто критиков режима. В ноябре 2008 года ряд правозащитных организаций Кыргызстана приняли заявление, в котором, в частности говорилось, что за предыдущие три года по меньшей мере девяти журналистам и политическим активистам пришлось бежать из страны и стать «политическими беженцами», тогда как до марта 2005 года такой беженец был только один. Эти оценки подтвердил тогдашний исполняющий обязанности главы центра ОБСЕ в Бишкеке Лилиан Дарий.
Официальные власти в лице представителя генпрокуратуры Нуркамала Набиева отреагировали рассуждениями о «полной необоснованности» разговоров о «политических беженцев», потому что «те лица, которые были названы политическими беженцами, на самом деле покинули страну по своим личным соображениям». Набиев также сказал, что «некоторым из упомянутых лиц были предъявлены обвинения в совершении преступлений в Кыргызстане, но эти судебные дела никак не касаются их политической деятельности». (Такая интерпретация, кстати, тоже подталкивает к проведению аналогий с рядом событий из российской политической действительности.)
Как известно, один из этих девяти, Кайрат Биримкулов, уехал из страны из-за угроз и нескольких нападений после того, как он опубликовал серию статей о коррупции в государственной железнодорожной компании. Однако официальная точка зрения состояла в том, что «нападение на Биримкулова совершено с целью завладения его имуществом, и не связано с политической, профессиональной или другой деятельностью Биримкулова, а носит чисто корыстный характер».
Корысть, месть, криминальные разборки – такова официальная интерпретация мотивов практически всех заказных убийств, в том числе и убийств с явным политическим подтекстом, которых за последние пять лет в Киргизии накопилось порядка четырех десятков – довольно много для такой маленькой страны.
В числе приемов, позаимствованных нынешним режимом у кремлевских «политтехнологов», можно назвать и создание неких имитирующих демократический процесс структур, призванных стать дополнительным ресурсом, укрепляющим властную «вертикаль» и канализирующим политическую активность в безопасное для режима русло иллюзорной общественной деятельности. Так, 1 декабря 2008 года Курманбек Бакиев подписал Указ «Об Общественной палате Кыргызской Республики», которая должна обеспечить «взаимодействие граждан с Президентом, органами государственной власти и местного самоуправления, учет потребностей и интересов граждан при выработке и реализации основных направлений внутренней и внешней политики государства, защиты прав и свобод граждан, а также осуществление общественного контроля за деятельностью органов государственной власти и органов местного самоуправления».
Суть данного мероприятия, была вполне очевидной. В заявлении, принятом по этому поводу оппозиционной коалицией «За демократию и гражданское общество», говорилось: «Создание Общественной палаты - это попытка создать псевдодемократический фасад общественной поддержки и участия, легитимизировать авторитарную власть. В Кыргызстане уже есть Общественная палата – это парламент, который, по идее, и должен представлять интересы граждан страны. Однако из-за несправедливых выборов он не обладает доверием и поддержкой со стороны гражданского общества и не представляет национальных интересов».
Интересно, что на фоне выхолащивания демократических процедур и институтов в Киргизии зазвучали знакомые разговоры о неприемлемости и чуждости западных демократических образцов для киргизского народа, его менталитета и культуры, и необходимости построения собственной, то есть все той же «суверенной» демократии, основанной на неких исконно-посконных, издавна присущих киргизам традициях. Дело дошло до совсем экзотических, но предлагаемых на полном серьезе проектов перевода системы народного представительства на родо-племенной принцип формирования.
Идея отказа от незапрограммированной властью политики как от чего-то вредоносного полностью восторжествовала в ходе новых президентских выборов, состоявшихся 23 июля 2009 года. Вполне ожидаемая победа Курманбека Бакиева уже была подготовлена всеми предыдущими усилиями по выстраиванию «вертикали» и «зачистке» политического пространства. Оставалось только найти должное сочетание применения административного ресурса с демагогической спекуляцией на усталости многих избирателей от «революционных» изменений. Что и было сделано.
На Бакиева, безусловно, сработала и слабость разрозненной оппозиции, не сумевшей выдвинуть из своих рядов эффективного лидера. Фигура Алмазбека Атамбаева, считавшегося единым оппозиционным кандидатом, так и не стала центром консолидации оппозиционных сил, а, главное, составляющих их основу северных кланов. Позиции же Бакиева на юге страны оставались незыблемыми. Не смогла оппозиция и организовать массовые выступления по «молдавскому образцу», чтобы добиться отмены результатов выборов. Таким образом, Бакиеву удалось продемонстрировать, что он уверенно контролирует ситуацию и любые митинги протеста ему не опасны, так же, как и северные кланы.
Запугивание, «силовое» давление на всех действующих оппозиционеров и потенциальных политических соперников президента тоже приобрело откровенно демонстративный характер. Еще в марте 2009 года всю страну потрясла таинственная гибель одного из наиболее влиятельных на тот момент политиков – Медета Садыркулова. В свое время он возглавлял президентскую администрацию и считался чуть ли не «серым кардиналом».
Но в январе 2009 года Садыркулов неожиданно покинул свой пост и, по некоторым данным, собирался перейти в оппозицию. А уже в марте погиб, согласно официальной версии, в дорожно-транспортном происшествии. Однако многие тогда открыто заявили о причастности властей к смерти этого «сильного политика», вполне способного стать эффективным политическим конкурентом Бакиева.
Все чаще, по странному стечению обстоятельств, против ряда политиков и депутатов, не разделявших точку зрения официальных властей, а то и открыто критикующих президента, стали выдвигаться уголовные обвинения.
Весьма громкий резонанс получило дело Исмаила Исакова – героя «революции тюльпанов», бывшего близкого соратника Бакиева и бывшего министра обороны, перешедшего в оппозицию. Его обвинили в присвоении вверенного имущества и пропаже боевой техники и после длительного следствия приговорили 10 января 2010 года к восьми годам тюрьмы с лишением звания генерал-лейтенанта.
Под судом оказался и бывший министр иностранных дел Аликбек Джекшенкулов, обвиненный в нецелевом использовании госсредств и причастности к убийству турецкого бизнесмена.
Лидеру Партии зеленых Эркину Булекбаеву вменили в вину провоцирование межэтнических беспорядков и нанесение оскорбления лично президенту Бакиеву. Депутата парламента от СДПК Кубанычбека Кадырова тоже обвинили в организации беспорядков. В итоге парламентарий бежал из страны. Опасаясь преследований, покинул Киргизию и лидер парламентской фракции социал-демократов Бакыт Бешимов. В стране с печальной регулярностью продолжались заказные убийства, нападения на политических активистов, журналистов и т.д. Так, за 2009 год в республике было совершено более 10 нападений на журналистов. А в середине декабря на территории соседнего Казахстана был убит киргизский журналист Геннадий Павлюк.
Вместе с тем, демонстрация того, что он уверенно «сидит в седле», позволяла Бакиеву довольно успешно маневрировать во внешней политике, и, что немаловажно, получать от этого серьезные дивиденды. Прежде всего, в отношениях с Россией. Поначалу Москва, поддерживавшая Акаева как совершенно лояльного и надежного партнера, с настороженностью отнеслась к «революции тюльпанов», хотя антиакаевская оппозиция еще до переворота вступила в контакт с Кремлем и заверила его, что, захватив власть, она не сделает ничего такого, что в Кремле принято понимать под «антироссийской» политикой. Со временем Бакиеву удалось убедить Россию, что он – даже более пророссийский политик, чем Акаев.
А потом последовала история с «закрытием-открытием» американской базы в Манасе, в результате которой киргизский президент ухитрился получить «бакшиш» сразу с обеих сторон. Причем Москва была поставлена в такое положение, когда должна была сделать вид, что преобразование базы США в «транспортный центр» произошло с ее согласия и даже по ее инициативе.
И по-прежнему поддерживать Бакиева, ибо не видит приемлемой ему альтернативы. США, со своей стороны, тоже поняли, что Бакиев никакой не «цветной» революционер, жаждущий восприять демократию из рук Запада.
Но в то же время он и не кремлевская марионетка, а просто типичный и циничный центральноазиатский диктатор, как и его соседи, с которыми Вашингтон, в общем, умеет ладить. А потому с Бакиевым надо вести себя точно так же - безо всяких сантиментов, на сугубо цинично-прагматичной основе, то есть путем торга, тем более что торговаться в Центральной Азии любят все.
Бакиеву также удалось внушить соседним лидерам, видевшим в Киргизии источник опасной смуты, что он с ними «одной крови». Недаром же из Бишкека в последнее время все чаще звучали рассуждения о необходимости следовать именно «центральноазиатской» цивилизационной сущности Киргизии.
А была ли она – революция?
Наверное, немногие будут спорить с тем, что Грузия до Саакашвили и Грузия после Саакашвили – это две разные страны. Примерно то же самое можно сказать об Украине до и после «оранжевой» революции. И никакой Янукович этого изменить не может, впрочем, он и сам изменился после 2004 года. А вот в Киргизии, как отмечают многие эксперты, после «революции тюльпанов», если брать по большому счету (экономика, социальная структура общества, политическая система) практически ничего не поменялось. Только главное лицо в государстве и «правящее семейство» при нем. Ведь практически сразу после смены власти родственники и ближайшее окружение Бакиева взялось подбирать под себя все госструктуры и бизнес-предприятия, принадлежавшие членам семьи Акаева. И продолжает расширять свои «владения» до сих пор. Вот и совсем недавно на пост главы Центрального агентства по развитию, инвестициям и инновациям Бакиев назначил своего сына Максима.
Уже упоминавшийся оппозиционный лидер Азимбек Бекназаров подвел итоги того, что произошло в Киргизии за последние пять лет: «Мы просто поменяли водителя в автомобиле, а не сам автомобиль. Даже при Акаеве не было такой наглой открытости. В офисе, где ранее сидел сын Акаева Айдар, сегодня сидит Максим Бакиев. Но к Айдару Акаеву чиновники не ездили на отчет на государственных автомашинах. Сегодня же они каждую неделю ездят отчитываться перед Максимом Бакиевым. Все госорганы состоят на службе одной семьи. Все знают, что силовыми структурами сейчас руководит брат президента Жаныш Бакиев».
Возникает вопрос: имеет ли смысл говорить об «увядании» революционных «тюльпанов», если, возможно, они никогда и не «расцветали»? Как можно говорить о свершившейся революции, если «автомобиль» не поменялся? Вернее, не поменялся, как, скажем, в Грузии, прежде всего его «двигатель», а именно система патронажно-клиентельных связей, определяющая весь ход социально-экономической и политической жизни общества. При этом связь между патроном и клиентом не обязательно должна носить только родственный, трайбалистский характер. Самой важной составляющей этой связи является предоставление сторонами взаимных «услуг» друг другу, иногда в добровольно-принудительном порядке. Но действительно, в восточных обществах патроны зачастую осуществляют ту или иную защиту своих клиентов на основании родства или землячества, потому что влияние и авторитет в локальных сообществах имеет там большое значение для повышения «общего» авторитета и места патрона в социуме.
Клиенты, в свою очередь, в той или иной степени обеспечивают деятельность своих патронов - поддержка на выборах, хозяйственное обеспечение ритуальных событий, постоянная «готовность» предоставить услугу. Хотя в Киргизии довольно много политических партий, которые выдвигают своих кандидатов и получают места представительных органах, все еще рано говорить о становлении партийной системы. Потому что поддерживающие кандидатов избиратели, как правило, голосуют за них не потому, что разделяют их политические взгляда, а потому, что связаны с ними по линии клиент – патрон. То есть, избиратели, рассматривают кандидатов как своих патронов, ожидая от них защиты и покровительства.
Кандидат должен продемонстрировать свою способность выполнять подобные обязанности, имея доступ к соответствующим источникам силы - связи с властью, финансовое и материальное благополучие (в данном случае тоже свидетельство крепкой связи с властью) и т. д. Таким образом, киргизский избиратель на выборах преследует свои практические цели, ему обычно нет дела до политики, как таковой.
Господство чиновничьего аппарата, в котором киргизское общество живет со времен включения страны в состав Российской империи, приводит к тому, что традиционные патроны, влиятельные в роду люди, вынуждены встраиваться в систему власти. Они обменивают свое локальное влияние на новые властные ресурсы: капитал или посты в госаппарате. В этом случае чиновники становятся своеобразной элитой с правом неприкосновенности их экономических интересов. Возникает даже новый вид клиентельной зависимости - зависимости от определенного учреждения. Подобным учреждением становится аппарат президента или правящая партия.
Госаппарат был и остается самой большой клиентеллой президента - за лояльность патрону обеспечивается фактическая юридическая неприкосновенность чиновничества. В условиях неограниченной коррупции госаппарата чиновник вынужден выплачивать своеобразную арендную плату за занимаемую должность, не только деньгами, но также уважением и услугами. Отсюда показные признаки почтения, оказываемые главному патрону, постоянное цитирование его высказываний и «самостоятельные» попытки организовать продление его власти.
Частью патронажно-клиентельной системы становятся и политические партии. Они превращаются в средство и знак связи с патроном – политическим лидером, который, безусловно, наряду с авторитетом, выраженным в «материальной форме», должен обладать еще и харизматическими качествами. Формируются внутрь себя ориентированные сообщества, своего рода пирамиды иерархических патронатов, взаимодействующие между собой (сталкиваясь, сливаясь и разливаясь, подавляя и ниспровергая).
В Киргизии сегодня продолжают сохраняться серьезные противоречия между севером и югом, в первую очередь – их элитами-патронатами. При этом если при Акаеве поддерживался хоть какой-то баланс между представителями разных областей и регионов, то при Бакиеве «южане» практически абсолютно доминируют во власти. При Акаеве было много недовольных влиянием его семьи, но при Бакиеве таких недовольных стало еще больше, как, впрочем, больше и его собственная семья. Однако Бакиев, в отличие от Акаева, добился полной концентрации власти в своих руках. Если при Акаеве в стране существовало довольно много самостоятельных групп влияния, представляющих как южные, так и северные кланы, то при Бакиеве их возможности сильно ограничены.
Акаев отдавал отдельные сферы влияния в кормление тем или иным чиновникам в обмен на лояльность и контроль за ситуацией на вверенных участках. Но здесь существовал серьезный риск. Например, нельзя было удовлетворить всех, любой отставной чиновник или обиженный бизнесмен мог перейти в ряды недовольных. На определенном этапе внушительная часть представителей элиты, являвшихся самостоятельными игроками на политическом поле, оказалась в числе недовольных и посчитала, что способна к переделу власти и собственности. Совместными усилиями они собственно и свергли Акаева.
Бакиев явно сделал выводы из опыта предшественника. Он больше не желает мириться с наличием ресурсов влияния у других кланов-патронатов. Все находится под его контролем или под контролем близких к нему людей. Жесткость и даже жестокость режима не дает возможность значимо усилиться кому-либо из конкурирующих кланов. Можно провести некоторые параллели с Чечней, где похожая система, при которой клан Кадыровых, не без помощи «извне», естественно, получил монополию на власть и фактически задавил все другие кланы, обеспечила относительную «стабилизацию» в республике.
На Бакиева работает и нынешнее состояние общества. При высоком потенциале конфликта между властью и народом никто не идет на обострение. Власть не претендует на тотальный контроль за подданными, а те закрывают глаза на безобразия чиновничества, ставшего неприкосновенной кастой. Обычные граждане только-только приспособились к новым условиям жизни, обеспечивая себя с помощью всех возможных средств (среди которых, кстати, патронажно-клиентельные связи в госаппарате занимают далеко не последнее место). Они пока не готовы к новым потрясениям и хотят просто жить, хотят пресловутой «стабильности».
Оппозиция, видимо, понимает, что свергнуть Бакиева с налету не получится, что предстоит долгая и упорная борьба. Хотя на оппозиционном Курултае 17 марта и был принят ультиматум Бакиеву (отменить новые тарифы на электричество и тепло, вернуть на баланс государства проданные госпредприятия «Кыргызтелеком» и «Северэлектро», освободить всех политзаключенных, ликвидировать Центральное агентство, возглавляемое Максимом Бакиевым, создать комиссию для расследования дела приближенного к правящей семье финансиста Евгения Гуревича, снять с должностей братьев президента, прекратить блокировку СМИ) и даже обозначен срок его выполнения, немедленно захватывать власть она не собирается.
Роза Отунбаева, избранная на Курултае председателем оппозиционного Центрального исполнительного комитета, в своем выступлении признала, что необходимо отказаться от стремления к быстрым результатам, и добиваться создания широкого народного движения. В случае невыполнения требований в срок оппозиционеры пообещали лишь организовать курултаи в регионах страны с целью установления в перспективе «истинно народной власти». «Оппозиция будет избегать прямого столкновения с властями и намерена построить народное движение исключительно на основе ненасильственных и мирных методов», - заявил «Фергане.Ру» анонимный источник из числа оппозиционеров.
Эксперты считают выбор Розы Отунбаевой в качестве лидера весьма удачным. Она не только пользуется международной известностью и является депутатом с парламентской неприкосновенностью, но и считается некоррумпированным политиком и не ассоциируется ни с одним региональным кланом. Последнее обстоятельство в данном случае имеет особое значение, потому что перед оппозицией сейчас стоит задача не столько объединения своих сторонников, сколько привлечения на свою сторону всех, кто заинтересован в уходе Бакиева. А для этой задачи «нейтральная» в клановом отношении фигура может оказать более эффективной, чем явно ангажированный персонаж.
Пока курс Бакиева на концентрацию всего и вся в своих руках и в руках своего клана демонстрировал достаточную эффективность. Однако всегда существует вероятность обратного результата, особенно если очень сильно «перегнуть палку». Вспомним, что Акаев, формировавший свой режим в течение целого десятилетия, потерял власть именно тогда, когда стал выталкивать оппонентов в никуда. Когда таких вытолканных набралось слишком много, они сговорились, организовали массовые выступления и свалили президента. Бакиев тоже идет этим путем, фактически выталкивая оппонентов на ту же улицу, вместо того, чтобы, например, дать им возможность получить маленькие, но доходные фракции в парламенте и выступать там с критикой власти. И кто даст гарантию, что, выждав какое-то время и дав режиму возможность окончательно дискредитировать себя неспособностью хоть как-то улучшить жизнь населения, вытолкнутые на улицу вновь не сгруппируются и не свалят уже Бакиева?..
Маленькая Киргизия - не большой Казахстан и, тем более, не огромная Россия с их энергетическими и прочими природными богатствами, позволяющими властям поддерживать социально-экономические показатели на определенном уровне. И благодаря этому достаточно длительное время тыкать подведомственное им население носом в достигнутую «стабильность».
«Джентльменское соглашение» между властью и населением не может быть вечным. Хотя бы из-за хронической неспособности коррумпированного госаппарата как следует выполнять свои патронажные обязательства. А в бедной Киргизии даже простое повышение тарифов может сыграть роль спускового крючка.
www.ferghana.ru
