Весомым фактором ухудшения экономической ситуации в России стал полный провал российской энергетической политики. Целая серия ошибочных решений и просчетов правительства объясняется неспособностью правильно понять и оценить основные тренды в развитии мирового нефтяного рынка, в том числе:
– общий рост производства нефти в мире и особенно в США;
– появление на рынке мощного направления добычи нефти из сланца;
– расклад политических сил на нефтяном рынке: кому выгодны высокие цены на нефть, а кому – низкие и т. д.;
– снижение спроса вследствие прогресса в энергосбережении и увеличения производства альтернативной энергии (в первую очередь биотоплива).
Поговорим подробнее о каждой из этих ошибок.
1. Перепроизводство нефти может сильно затянуться
При нынешних ценах на нефть разработка новых месторождений в США, Канаде и многих других странах действительно когда-нибудь прекратится, что приведет к новому витку роста цен. Но вопрос в том, когда именно это произойдет.
Это зависит от того, насколько долго будет поступать нефть из уже разрабатываемых месторождений, сколько новых месторождений уже в процессе разработки – а ее останавливать еще менее рентабельно, чем продолжать даже при более низких ценах. В целом геологи сходятся на том, что пик производства нефти в США (оно уже выросло в четыре раза за последние 10 лет) придется на 2017-2018 годы, после чего может начать снижаться. На «традиционных» месторождениях качают нефть до 20 лет, но сланцевые могут иметь более короткий жизненный цикл. Если это так, то нынешний «кризис перепроизводства» будет продолжаться не 15 лет, как в 1984–1999 годах, а лет 10 или даже 7-8 – но все равно не год и не два.
Многие прогнозы российских специалистов и «стратегов» ошибочно включают в себестоимость нефти все предельные издержки, то есть все то, что нужно затратить на разведку и разработку нового месторождения. Похоже, именно из этого исходили российские руководители и эксперты, по представлениям и расчетам которых себестоимость добычи нефти – от $80 до $110, а потому ее цена не может быть в среднем ниже $90.
Однако в среднесрочном плане (те самые 7-8 или более лет) определяющим фактором цены на нефть будут не совокупные предельные издержки, а переменные предельные издержки, нефтяные аналитики еще называют их cash costs. Это расходы, необходимые, чтобы покрывать издержки добычи и доставки потребителю нефти из уже разработанных месторождений. Они намного ниже: как показывают расчеты Morgan Stanley, свыше 80% мирового производства нефти рентабельно при цене немногим более $30 за барр., свыше 90% – при цене порядка $40 за барр.
На основании этих расчетов можно сделать вывод, что цена нефти в ближайшее время будет отражать предельные переменные издержки от $20 до $50 за барр. Таким образом, сегодня рынки приблизились к тому, что скоро будет верхним (а не нижним!) пределом.
2. Недооценка сланцевой революции
Сланцевая революция в США – еще один сильный аргумент для возвращения к конкурентной цене в $30–40 за барр. Хотя сланцевая нефть является относительно дорогостоящей, ее производство может быть «включено и выключено» гораздо легче – и дешевле, – чем обычные месторождения. Она легко прекращается, когда спрос слаб, и быстро наращивает объем, когда спрос растет.
EOG Resources из Хьюстона считается одной из самых эффективных энергетических компаний в США. Недавно она заявила, что на некоторых скважинах на сланцевых месторождениях норма прибыли после уплаты налогов может достигать 10%, даже если нефть подешевеет до $40 за барр. 80% американских сланцевых проектов будут прибыльными при ценах от $40 за баррель WTI.
И если сложно призвать к совместным действиям 12 стран ОПЕК, попробуйте заставить тысячи независимых операторов отреагировать на снижение цен на нефть. Также многие из этих компаний воспользовались хеджированием, гарантировав выгодную цену на часть добываемой нефти. А срок погашения задолженности у энергетических компаний обычно составляет несколько лет. Поэтому многие американские производители нефти могут столкнуться с проблемами только после 2015 года. Так что добиться сокращения добычи и сворачивания нефтяного бума в США будет непросто и при низких ценах на нефть.
Это опять-таки подсказывает, что предельные переменные издержки на производство сланцевой нефти в США, которые, как правило, оцениваются не выше $40–50 за барр., и будут являться потолком мировых цен на нефть в ближайшие 7–10 лет.
3. Правила игры на нефтяном рынке
Сейчас в предложении нефти наблюдается избыток, который и оказывает давление на цены на нефть. В ответ многие ожидали, что ОПЕК объявит о сокращении производства. Этого не произошло, в том числе и потому, что был учтен прошлый опыт: арабская политика сокращения производства нефти в 1970-е годы не привела к росту цен на нефть, но привела к банкротству бюджета Саудовской Аравии.
Поэтому борьба с низкими ценами – это не просто сокращение добычи. По мнению аналитика Morgan Stanley Адама Лонгсона, «простого замедления роста поставок, как правило, недостаточно, чтобы сбалансировать избыток предложения на рынке в краткосрочной перспективе. Нужно добиться, чтобы практически не производился товар – нефть – вне картеля».
Вероятно, в снижении цен играет роль и политический фактор – разрыв отношений и конфронтация России с США и антисирийскими нефтяными арабскими странами. Возможно, это также привело к ускорению падения цен на нефть в связи с задачей отодвинуть Россию (как и Иран) от рынков нефти путем негласных договоренностей и неформальных санкций.
История динамики цен на нефть, с поправкой на инфляцию и с учетом индекса потребительских цен в США, показывает, что $50 за барр. – своего рода «пограничная» цена. Последние 40 лет, с тех пор как реально окреп и стал влиятельным ОПЕК, некоторые аналитики делят на три больших периода:
1. С 1974 по 1985 год цена на эталонную нефть США – West Texas Intermediate (WTI) – колебалась между $48 и $120 в сегодняшних ценах.
2. С 1986 по 2004 год цена колебалась от $21 до $48 (за исключением двух кратких моментов во время российского кризиса 1998 года и в 1991 году, во время войны в Ираке).
3. С 2005 по 2014 год нефть вновь торговалась в диапазоне примерно $50–120, за исключением 2008-2009 годов, периода финансового кризиса.
Диапазон цен в последние 10 лет очень напоминал первое десятилетие господства ОПЕК, но сегодня особое внимание следует уделить 1986–2004 годам. Разницу между этими двумя периодами можно объяснить фактическим распадом ОПЕК в 1985 году, что привело к переходу от монополистической к конкурентной цене на последующие 20 лет. ОПЕК в конце концов воспользовалась ростом китайского спроса и вернула контроль за ценой на нефть и монопольное ценообразование в 2005 году.
Будут ли следующие 10–15 лет новым периодом конкурентного ценообразования (при которых $50 за барр. является верхним пределом) или же ОПЕК удастся восстановить свою монополию, при которой эта цена снова будет нижним пределом? Обозреватель Reuters Анатоль Калетски считает, что именно второе – цель Саудовской Аравии в последние месяцы. Для этого ей необходимо сломать альянс России и Ирана в поставках нефти и в смысле цен, и в плане масштабов рынка, а также убрать с рынка американских производителей сланцевой нефти. Но даже если эта стратегия будет реализовываться успешно, за несколько месяцев или даже за год-два низких цен ее не воплотить в жизнь.
В то же время дополнительное давление на цены в среднесрочной перспективе окажет и отмена санкций в отношении Ирана, и окончание гражданских войн в Ираке и Ливии. Эти страны могут активировать такие дополнительные запасы и объемы производства нефти, которые суммарно, вместе с Россией, больше, чем потенциал Саудовской Аравии.
4. Новые технологии и экологические требования
Есть и другие основания ожидать, что Саудовской Аравии и странам ОПЕК не удастся в ближайшие 7–10 лет вернуться к монопольному ценообразованию (а потому цена в $50 будет верхней границей нового ценового диапазона). В их числе новые технологии (например, благодаря технологиям гидроразрыва пласта и горизонтального бурения объем добычи нефти в США только с 2010 года увеличился более чем на 60%, до 9 млн барр. в день), экологическое давление; снижение долгосрочного спроса на нефть.
Экологические требования, развитие альтернативной и «зеленой» энергетики и прогресс в энергосбережении (правительство США, например, требует к 2025 году довести экономичность автомобильных двигателей до уровня 23 км пробега на литр бензина, а правительство Южной Кореи вводит стандарт в 24 км на литр бензина уже к 2020 году) могут превратить значительную часть нефти, добываемой за пределами Ближнего Востока, в так называемые замороженные ресурсы. Таковыми уже стали, например, огромные запасы угля, которые остаются под землей в Европе и США, но утратили свою экономическую ценность по экологическим и технологическим причинам.
Дальнейшая динамика цен на нефть, таким образом, будет зависеть от того, удастся ли ОПЕК восстановить свою монополию – тогда вероятно возвращение к ценовому диапазону $50–120 за барр., – или же мировой рынок нефти ввиду изложенных факторов будет двигаться в сторону нормальных конкурентных условий и цены будут удерживаться в диапазоне $20–50. Ситуация, вероятно, прояснится не прямо сейчас, а в пределах года-двух.
Для России и один год в таких условиях – огромный срок. В этом случае, согласно расчетам Morgan Stanley, дефицит текущего счета составит более 2%, экспорт упадет на 8% ВВП, реальный дефицит бюджета составит не менее 5% ВВП, инфляция вырастет на 6–8 процентных пунктов, т.е. вплоть до 20% в годовом исчислении. Следует ожидать активного использования резервного фонда для покрытия дефицита в размере 2% ВВП и спада ВВП не менее чем на 6%. Вдвое сократятся резервы и в абсолютном выражении, и в процентном по отношению к ВВП (с 22% до 10%), на 30 процентных пунктов ухудшится соотношение резервов к внешнему долгу (с 67% до 37%).
За падением курса рубля последует рост цен, увеличение тарифов монополий, снижение номинальных и реальных доходов населения, недоступность кредитования, что приведет к снижению покупательной способности населения и существенному сокращению потребления. Бюджет в связи с резким сокращением доходов от экспорта перестанет быть двигателем экономики, остановится целый ряд программ и крупных проектов, которые составляли несколько процентов ВВП; отток капитала заморозит инвестиции и капитальное строительство, упадут цены на жилье, нежилые помещения и аренду.
Практика ручного управления и огосударствления бизнеса приведет к дальнейшему росту издержек, падению конкурентоспособности, снижению производительности труда. С учетом полной загрузки производственных мощностей, недоступности кредитования в стране (из-за запредельно высоких процентных ставок) и за рубежом (из-за санкций), отсутствия свободного капитала для создания новых мощностей все это уже в первом полугодии текущего года может привести к серьезной рецессии и двузначной инфляции.
При этом у правительства нет ни кредита доверия со стороны бизнеса, ни стратегии преодоления кризиса. Постоянно произносятся слова, никак не связанные с реальностью, и репутационный ресурс власти, столь необходимый в нынешних условиях, полностью отсутствует. Это ведет к нарастанию так называемых рациональных ожиданий инфляции, и переломить этот тренд будет крайне трудно.
Даже беглый анализ показывает, что все эти процессы (кроме санкций) были очевидны в течение как минимум последних пяти-шести лет. Неготовность российского правительства к такому развитию событий – следствие крайне низкого качества аналитической работы, дилетантского уровня обсуждения. Продолжающаяся военно-политическая авантюра на Украине, абсурдный антиевропейский политический курс и некомпетентное руководство сделают выход из этой ситуации практически невозможным. Для России с учетом ее проблем это может стать экономической катастрофой.
Несколько лет назад ведущие экономисты по заказу правительства разработали «Стратегию-2020» – план долгосрочного развития России. Сегодня об этом плане и показателях, которые в нем ставились, уже мало кто помнит. Горизонты планирования для бизнеса, чиновников и потребителей сузились в лучшем случае до нескольких месяцев. Но думать о будущем все равно необходимо. В проекте РБК «Сценарии-2020» известные экономисты и эксперты рисуют сценарии развития России в ближайшие годы по окончании экономического и политического кризиса.
Григорий Явлинский Политик, экономист
RBC
