За последние два месяца нападения на различные органы государственной власти, приведшие к человеческим жертвам, произошли поочерёдно в двух городах Казахстана: 5 июня в Актобе и 18 июля в Алматы. Кроме того, 10 июня в Уральске правоохранители разоружили группу из 17 человек, как они утверждают, «сторонников одного из нетрадиционных течений ислама». Для «самой спокойной страны региона», это, согласитесь, многовато.
Реакция казахского руководства разного уровня на всё произошедшее была неоднозначной. С одной стороны, после Актобе силовики поставили себе «галочку», утверждая, что предотвратили государственный переворот. С другой стороны, многие не усматривают в происходящем никакой политической подоплёки и убеждены в криминальном характере всех перечисленных конфликтов.
И, конечно же, третья версия - «исламский экстремизм», или, в казахстанской терминологии, - «одно из течений нетрадиционного ислама». Сегодня без этой версии уже никуда, поэтому, раз уж она возникает, приходится считаться и с ней.
Конец спорам вокруг того, как назвать события, положил сам Нурсултан Назарбаев, заявив на заседании Совета Безопасности, что стрельба 18 июля в Алматы была террористическим актом. Заявил в день трагедии. Так же он охарактеризовал и июньское событие в Актобе, сказав тогда, в частности, что этот теракт «совершили те, кто хотел ввергнуть нашу страну в пропасть конфликтов и разгул терроризма».
Так где правда? Видимо, как и всегда, где-то посередине. Все имеющиеся версии, при отсутствии достоверной информации, имеют под собой одинаковые основания. Наиболее шаткая из них, пожалуй, - «исламский экстремизм». Но она же, в то же время, и довольно перспективная. При этом, если в дальнейшем будет разрабатываться именно эта версия, то вполне вероятно, что Казахстан, пусть и со своим колоритом и по своим, только ему известным причинам, но готовится пойти по пути Узбекистана. Попробуем происходящее рассмотреть именно под этим углом.
Сегодня Казахстан - вроде бы самая благополучная в политическом и экономическом плане страна в Центральной Азии. Но за внешним благополучием таятся проблемы. Это и конкуренция жузов, и трудовые конфликты с иностранными работодателями, и не слишком удачная «земельная реформа», вылившаяся в майские протесты. И всё это на фоне полной государственной монополизации СМИ и возвеличивания Назарбаева, про которого уже фильмы снимают.
На фоне «стабильности» в стране все же растёт протестный потенциал. И спецслужбам полагается знать об этом, они, в конце концов, за это деньги получают. А как противостоять необратимости процесса? Только возглавить его.
Складывается впечатление, что всю сегодняшнюю ситуацию президент Казахстана повернёт в нужное ему русло, то есть к усилению собственной власти и «закручиванию гаек». Причём вполне вероятно, что если не все, то, во всяком случае, какие-то из последних событий были спровоцированы намеренно. Точно так же есть и большая вероятность, что именно для «наведения порядка» усиленно разыгрывается и «исламская карта». «Исламский экстремизм», как и война, спишет всё.
Правда, казахские товарищи не потрудились придумать для этого ничего нового и, как кажется на первый взгляд, выбрали вполне проверенный временем «узбекский вариант», впрочем, не ссылаясь на авторство. В поддержку этой версии можно привести несколько аналогий.
Первое. Узбекистан свой бренд «Борьба с религиозным экстремизмом» буквально выстрадал, работая над ним, не покладая рук, не один десяток лет. Да, основания для его создания были. Многие сейчас, наверное, ещё помнят ситуацию в этой стране в начале 90-х годов. Когда распад СССР оставил Ислама Каримова один на один с его народом, Ферганская долина кипела, кланы договаривались между собой поверх головы Каримова: они его вообще не признавали, прекрасно организованная преступность, опять же, процветала... И всё же Каримов стабилизировал ситуацию.
Надо отдать должное бывшему председателю Госплана - во время очередных волнений в Ферганской долине он не испугался приехать туда и вступить в диалог с местным населением. Но это было, пожалуй, первый и последний раз. Дальнейшие его действия относительно религиозной оппозиции можно охарактеризовать кратко: «кто не спрятался, я не виноват». Другими словами, с религиозно настроенными гражданами он перестал церемониться. Причём под зачистку попадали и правые, и виноватые.
Апофеозом стали так кстати случившиеся в 1999 году в Ташкенте теракты, в которых власти тотчас обвинили «мусульманских радикалов», что дало возможность впоследствии полностью «зачистить» всю религиозную оппозицию, даже ту, которая узнала о своей оппозиционности только после ареста. Палку перегнули и продолжали перегибать: борьба с «экстремизмом» в Узбекистане приобрела перманентный характер, окончательно превратив страну в полицейское государство.
Насколько я знаю, в Казахстане ничего подобного не происходило. Тем не менее, сегодня Казахстан пытается делать то же самое, что и Узбекистан, только совсем уж неуклюже. Без фантазии. Нападения на органы власти криминальных маргиналов без затей и лишних заморочек переводятся в религиозную плоскость. Теперь мысль об «одном из течений нетрадиционного ислама» осталось закрепить в общественном сознании подконтрольными Астане СМИ и – вуаля! - в Казахстане появится свой внутренний враг, против которого надо будет сплотить ряды и добровольно, ради безопасности, распрощаться с частью своих прав и свобод.
Второе. В Узбекистане все вооружённые нападения после 1999 года были направлены на представителей власти, сотрудников правоохранительных органов. В Казахстане сегодня происходит то же самое.
Кстати, это очень интересный момент. Какую цель, в первую очередь, преследует типичный террористический акт? Запугивание власти через запугивание населения. Это то, что мы сейчас наблюдаем в Европе. Это стрельба по прохожим, это взрывы в редакциях газет, это расстрелы гей-клубов, это то, что кроваво и, самое главное, резонансно. Чтобы журналисты и репортёры судорожно считали количество трупов.
Ничего подобного в Центральной Азии не происходит. В Узбекистане от всех терактов (после 1999 года) страдали только сотрудники силовых ведомств. Слава Аллаху, здесь взрывают не рынки, не автобусы на улицах города и не станции метрополитена... Какой был бы эффект! Так ведь нет. Американская «военщина» позавидует точечности ударов узбекских, а теперь и казахских террористов.
Я не знаю, почему это происходит. Напрашивается только один вывод. Либо террористы слишком скромные и воспитанные, либо и не террористы это, а доведённые властями до отчаяния люди, мишенями для которых являются законные представители этих властей.
И казахстанские террористы теперь копируют своих узбекских коллег. Их «мишенями» также почему-то становятся исключительно представители власти, а совершивший нападение в Алма-Ате Руслан Куликбаев, по утверждению министра внутренних дел Казахстана, шёл убивать судей и работников прокуратуры.
И, наконец, третье. Почти сразу же после ташкентских терактов 1999 года Ислам Каримов выступил перед нацией с уже готовой версией событий, которая после некоторой обкатки и доработки стала официальной внутренней доктриной государства.
Точно так же и после Актобе, и после Алматы, не дожидаясь результатов расследования, Нурсултан Назарбаев выступает с готовой версией произошедшего.
Сразу после алма-атинской перестрелки главный чекист Казахстана Владимир Жумаканов сообщил, что специально созданной рабочей группой уже(!) разработан проект закона об ужесточении ответственности за террористические преступления. Он предусматривает увеличение нижних и верхних пределов сроков лишения и ограничения свободы за преступления экстремистского и террористического характера; введение норм о конфискации имущества в качестве обязательной меры наказания за экстремизм и терроризм; усиление контроля за оборотом оружия; дактилоскопическую и геномную регистрации; развитие центров реабилитации приверженцев радикальных религиозных течений; создание интегрированной системы миграционного контроля и др.
Правда, что в будущем окажется не простым бандитизмом, а этим самым «экстремизмом» и «терроризмом», пока не ясно.
Дмитрий Аляев, Москва
Международное информационное агентство «Фергана», 25.07.2016
