Утром 24 февраля Рахат Алиев был найден мертвым в ванной комнате камеры-одиночки венской тюрьмы Йозефштадт. Администрация тюрьмы, а затем и министерство юстиции Австрии официально классифицировали смерть как акт суицида. Известно, что казахстанский олигарх был обнаружен повешенным на намыленном куске марлевой ткани, закрепленной на крюке для одежды.
«Запряжной» в группе адвокатов, защищавших Рахата Алиева на процессе по делу об убийстве менеджеров «Нурбанка», Манфред Айнедтер сразу высказал сомнения в версии самоубийства. Австрийский Kurier приводит его слова о том, что накануне смерти Алиева посетил адвокат Клаус Айнедтер, сын Манфреда, – ему состояние духа клиента показалось нормальным и внушающим оптимизм.
Так что, Алиева могли убить? Австрийские СМИ, что вполне естественно, сразу напомнили, что именно во вторник Алиев должен был выступить в суде в качестве свидетеля по делу о шантаже – якобы два его соседа по прежней камере угрозами выбивали у него деньги, одежду и сигареты. После этого, получив заявление от казахстанского заключенного, администрация тюрьмы перевела его в одиночку. Так, может быть, эта история не случайна, и шантаж был подстроен, как раз чтобы перевести Алиева в одиночку и там его убрать? Или, наоборот, Алиев, задумавший самоубийство, таким образом стремился оказаться вне наблюдения? Вернемся к этому вопросу чуть позже.
Теперь другой вопрос: как могла администрация тюрьмы допустить, что столь известный заключенный, проходящий обвиняемым по столь громкому для Австрии делу, сможет уединиться в ванной и там удавиться? Тем более что еще в 2010 – 2011 годах источники автора сообщали, что Алиев находится в плохом психическом состоянии, он задумывается о суициде. А в 2014 году стало известно, что он принимает психотропные препараты.
Далее, человек, отсидевший в тюрьме Йозефштадт, рассказал автору, что хотя действительно ванные комнаты в камерах могут находиться вне наблюдения охраны, повеситься там мужчине обычной комплекции очень непросто – крючки, по крайней мере тогда, когда он сам там сидел, в начале 2000-х, были повешены низко, а для того чтобы рефлекторно ноги при удушении не могли оттолкнуться от пола, его надо предварительно намылить. «Конечно, замыслив самоубийство, настырный заключенный чаще всего может его осуществить, тем более что Алиев был человеком опытным в отношении способов умерщвления, но сомнения остаются», — сказал собеседник.
Наконец, в связи со смертью Алиева вспомнили недавнее самоубийство Бориса Березовского в Лондоне – оно также вызвало массу сомнений и теорий убийства.Как и Алиев, Борис Абрамович «слишком много знал» и слишком со многими вел темные денежные и политические игры. Но тогда возникает вопрос, кому могло быть выгодно «несамоубийство» казахстанского олигарха?
Займемся ответами по порядку. Что касается истории с шантажом в камере, то маловероятно, что она сейчас может послужить поводом для разговоров о доведении Алиева до самоубийства или для какой-либо иной громкой «теории заговора». Как сказал «Новой» — Казахстан» непосредственно из Вены немецкий эксперт Михаэль Лаубш, «насколько я ознакомлен с деталями, там речь идет о паре тысяч евро и сигаретах, которые делили сокамерники. Не более того».
По поводу того, как администрация тюрьмы могла допустить самоубийство, следует иметь в виду, что, согласно данным австрийского информационного агентства АРА, в 2012 году в местных тюрьмах было совершено двенадцать самоубийств, в 2013-м – семь, в 2014-м – восемь. В этом году суицид Алиева – первый. Кроме того, с 2007 года в австрийских тюрьмах введена система классификации заключенных на три группы именно по склонности к суициду. Так вот, эта система определила Алиева в категорию «зеленых», то есть не склонных... Поэтому и дополнительного наблюдения за его камерой не устанавливалось. Теперь же, учитывая желание австрийской общественности разобраться, как могло случиться, что ее лишили главного обвиняемого на громком процессе, вопросом ответственности администрации тюрьмы, равно как и всеми другими аспектами смерти Алиева, займутся полиция и прокуратура. И скрыть какие-либо подозрительные факты им, учитывая австрийские реалии, будет очень непросто.
По поводу аналогий с Борисом Березовским один из европейских экспертов на условиях анонимности высказался в том ключе, что параллель действительно имеется, но в том, что оба очень многого хотели от жизни – больших денег и большой власти над людьми, и потеря этих возможностей оказалась для обоих разрушительной. Но есть и принципиальная разница – в отличие от Березовского, который не скрывал, что видит себя в роли «кукловода», мыслит себя Макиавелли, Алиев не был политиком, он желал прямой и неограниченной власти. И перспектива вместо Олимпа провести много лет на нарах могла его подтолкнуть к суициду. В этом отношении визит Клауса Айнедтера как раз мог сыграть свою негативную роль, поскольку, учитывая явную неудачу защиты при попытке отбить обвинительное заключение прокуратуры, можно допустить, что Алиев, никогда не умевший объективно оценить свое положение, не получил от адвоката вестей о возможном скором освобождении. И это стало некоей «последней каплей» в созревшем прежде плане ухода из жизни до открытого судебного процесса, в ходе которого его прежние обещания доказать в Европе, будто он невиновный борец за лучшее будущее Казахстана, могли быть самым постыдным образом повержены в прах.
К этому комментарию можно добавить мнение Михаэля Лаубша, который, ознакомившись с обвинительным заключением, представленным против Алиева Венской прокуратурой, считает, что из этого акта однозначно можно заключить – Алиеву в его планах на будущее необходимо было самым серьезным образом считаться с перспективой провести долгие годы в австрийской тюрьме. Показательно, что Алиев не стал обжаловать обвинительное заключение до передачи его в суд.
И все-таки центральный вопрос «теорий сомнения» – кому выгодна смерть Алиева? Тут мнения полярны. Одни считают, что властям Казахстана, которые могли опасаться неких новых публичных разоблачений в ходе открытого судебного процесса в Вене. Другие указывают на то, что бояться его откровений в суде в Вене скорее должны были бы его высокопоставленные австрийские покровители, особенно из числа тех, кто помогал ему осуществлять финансовые операции, а также его бывшие компаньоны. Что же до Астаны, то там считают, что Алиев уже ранее, в том числе в книге «Крестный тесть», выдал весь компромат, который имел на Назарбаева и его окружение, и после этого «ходил холостым».
Такой знаток «дела Алиева», как Акежан Кажегельдин, в интервью «Новой» — Казахстан» указал на то, что людям, которые были вовлечены в схемы Алиева по отмыванию денег, его смерть не облегчает жизнь. Бывший премьер-министр Казахстана убежден, что расследования в Европе по делам против Алиева будут доведены до конца. «Уже обнаружены документы денежных переводов через десятки фирм-пустышек. Другое дело, что правосудие в Европе работает медленно, поскольку в нем участвуют адвокаты ответчика, их действия часто направлены на затягивание процесса. На них Алиев тратил огромные деньги.
Поэтому его смерть как раз может ускорить расследование», — сказал Кажегельдин. Он напомнил, что, помимо жертв дела «Нурбанка», есть и другие, которые подали иски на Алиева. «В некотором роде мирского суда теперь Алиев избежал, и ему придется отвечать на неприятные для него вопросы перед судом Божьим, но этот суд нас не касается. Что касается судебных процессов, в частности по делу об убийстве банкиров, то дело не закончится, в нем есть еще два предполагаемых подельника. То же и с другими делами – все те, кто старается добиться компенсации за потерю свободы, собственности из-за действий Алиева, активов, имеют возможность добиваться этого и дальше. Есть дело, инициаторами которого выступили два бывших офицера охраны президента Казахстана. Они обвинили Алиева в пытках, когда он будучи главой алма-атинского КНБ пытался добиться от них признательных показаний в отношении меня.
Но самое масштабное дело по количеству привлеченных к расследованию, по полученным результатам, по числу стран, в которых оно рассматривается, — это дело о финансовых махинациях и отмывании грязных денег на территории ЕС. Оно на сегодняшний день охватило шесть стран. Причем я считаю, что их число расширится, поскольку Алиев «коллекционировал» дорогую собственность во многих государствах Европы. Что касается меня лично и офицеров охраны – это была борьба не с Рахатом, а с явлением – с «рахатовщиной». Алиев сумел коррумпировать людей вокруг себя и создал механизм рэкета и незаконного применения не только своих полномочий, но и государственных институтов в масштабах, которые сделали это явление уникальным, специфически нашим, казахстанским. Не думаю, что еще где-то есть аналоги. Нечто подобное попытался сделать Курманбек Бакиев со своим сыном, но все-таки не в казахстанских масштабах. Алиев разрушил хорошую, многообещающую семью и оставил после себя страшное наследие своим детям от второго брака. Это урок, из которого мы, казахстанцы, должны извлечь пользу. А полезное в том, что нельзя, используя власть, так себя вести – кара обязательно настигнет», — считает оппозиционный политик.
На вопрос «Новой» — Казахстан», о возвращении каких денег может идти речь, суммируя различные иски к Алиеву, Акежан Кажегельдин ответил так: «Суммы называть рано – есть как минимум четыре страны, которые еще могут подключиться к этому процессу. Я уверен, что независимо от настроений в Астане эти процессы будут продолжены. Есть страны, которые, выяснив, что на их территориях был нарушен закон, будут заинтересованы эти деньги конфисковать. Кто еще от этого получит пользу, покажет время. Но есть страны, которые уже заморозили его активы и не прочь пополнить свой бюджет. Греция, Кипр, Австрия, Германия, Франция, Лихтенштейн... Раньше или позже обязательно кто-то за своей долей этих денег придет. Если нынешняя власть в Казахстане этого не сделает, сделает следующая. Больше того, не сделать это для страны и для жертв – это совершить должностное преступление».
Кроме того, в интервью «Новой» — Казахстан» Акежан Кажегельдин высказал сомнение в отношении звучащего предположения, что теперь, после гибели Алиева, Астане легче будет «перевести на него стрелки» в неких других темных делах власти.
По мнению Михаэля Лаубша, смерть Алиева на нынешнем этапе дела об убийстве менеджеров «Нурбанка» вряд ли могла быть выгодна тем, кто еще проходит в качестве обвиняемых, — процесс по этому делу продолжится, обвинение оформлено, прокуроры из Вены собрали массу различных данных и свидетельств. «Сейчас имеется апелляция по обвинительному заключению со стороны Мусаева. Но маловероятно, что она будет принята австрийским судом», — полагает эксперт.
Не ставя под сомнение версию самоубийства, он в беседе с «Новой» — Казахстан» так оценивает нынешнее положение дел: «Можно себе представить, что некоторые заметные фигуры в Австрии могут вздохнуть с облегчением, поняв, что подробности их конфиденциальных отношений с Алиевым не прозвучат в ходе открытого суда присяжных. И также можно предположить, что отсутствие Алиева на этом процессе для вдов убитых менеджеров «Нурбанка» создает в их глазах ощущение неполноценности осуществления правосудия».
26.02.2015
Виталий ВОЛКОВ, эксперт по Центральной Азии в Германии, специально для «Новой» — Казахстан»
