От наших «пирамид» фараоны отдыхают

Айдар АЛИБАЕВ: «Коэффициент полезного действия госчиновников постоянно стремится к нулю»

 

 

На прошлой неделе исполнился ровно год со дня создания фонда национального благосостояния «Самрук-Казына». Госчиновники отметили день рождение ФНБ на удивление скромно: вместо фуршетов и культурной программы провели торжественное собрание, где в духе советских времен глава кабмина говорил исключительно хорошее об имениннике – эффективности в борьбе с кризисом и другими экономическими недугами.

 

Мы также решили провести черту под итогами деятельности ФНБ за год его существования. Для чего попросили ответить на вопросы редакции нашего постоянного эксперта, председателя Ассоциации пенсионных фондов Казахстана Айдара АЛИБАЕВА.

 

Сапожник баз сапог

 

Айдар Байдаулетович, недавно исполнился год со дня образования «Самрук-Казыны». Уже можно подводить первые итоги его работы. Как вы оцениваете его деятельность?

– Перед тем как подробно говорить про фонд «Самрук-Казына», хотелось бы сделать одну ремарку. Не Египет надо было назвать страной пирамид, а Казахстан. У нас сложилась такая ситуация, что создано множество структур, которые я условно называю «пирамидами». Первая «пирамида» – это Фонд национального благосостояния, наверху которого находится «Самрук-Казына» во главе с Кайратом КЕЛИМБЕТОВЫМ и конусом вниз идет огромное количество дочерних компаний.

 

Большинство «дочек» фонда выполняют роль промежуточных звеньев в передаче госсредств и накрутке своей комиссии. Дошло до того, что одна из его дочерних структур из выделенных ей 9 миллиардов тенге израсходовала 1 миллиард на зарплату, а остальные держала на депозите в банке. Вот и вся инвестиционная деятельность. Для этого не надо много ума, это могут делать и школьники. И фактически тем же в той или иной мере и с теми или иными отклонениями занимаются все госкомпании.

 

Но давайте все-таки попробуем оценить деятельность фонда за год.

 

– Вы не поверите, но я до сих пор до конца не понимаю, что такое «Самрук-Казына» и в чем необходимость его существования. В этой громоздкой структуре, с одной стороны, сосредоточены огромные финансовые ресурсы и возможности, с другой – госфонд дублирует многие функции министерств и ведомств. То есть чего-то того, что делает исключительно «Самрук-Казына» и его бесчисленные «дочки», нет. Как нет ничего такого, что обосновывало бы и доказывало всем необходимость существования так называемого фонда национального благосостояния.

 

Я даже не понимаю, чем занимается фонд, что способствовало бы обеспечению национального благосостояния для обычных граждан. Ну, построили огромную «пирамиду» с огромным количеством дочерних структур. Насколько мне известно, в них сидит огромное количество чиновников, половина из которых перешла туда из различных министерств и ведомств. Плюс там подрастает вторая генерация чиновников – дети тех чиновников, которые годами сидят на «теплых» местах в высоких кабинетах.

 

Мне даже приходит в голову мысль, что если в один день распустить «Самрук-Казыну», то этого никто и не заметит, кроме тех людей, которые сидят на обжитых местах и получают хорошие зарплаты.

 

Но для чего-то же он создавался?

 

– Для чего-то, может, и создавался, но сейчас превратился в теплое местечко, этакий оазис и для чиновников, и для бездельников всех мастей в нескольких поколениях. Другого объяснения его существования я просто не нахожу.

 

А роль Келимбетова как главы этого фонда?

 

– Келимбетова в качес­тве главы «Самрук-Казы­ны» я оцениваю как некоего высокопоставленного оператора, который сам ничего не решает, но вынужден имитировать бурную деятельность. Лично я не хотел бы оказаться на его месте. Это то же самое, что находиться в ножницах. С одной стороны, как человек образованный и неглупый, он понимает и даже, может, хочет что-то сделать, с другой – он не может ничего сделать. Эта махина бездельников неуправляема. Я предполагаю, что и решения там не реализуются, а просто уходят в какую-то бездонную пропасть.

 

Страна «пирамид»

 

Вы начали наш разговор с перечисления «пирамид». А какие еще структуры, кроме «Самрук-Казыны», Вы относите к ним?

– Вторая состоит из министерств, ведомств, комитетов, агентств, департаментов и инспекций. Имея свою вершину в Астане, она представлена во всех областях, городах, районах, то есть до самого низа по всей стране. Эта «пирамида» населена чиновниками и различными специалистами. Какой от них толк? Идет дублирование и пересечение функций. Огромное количество людей, ничего не производя, просто перемалывают огромные ворохи бумаги.

 

Третья «пирамида» небольшая и состоит из агентств и комитетов, непосредственно под­чиненных президенту. Там существует аналогичная картина, но только если вторая находится в компетенции премьер-министра, то третья непосредственно подчиняется главе государства.

 

Четвертая «пирамида» огромна как по наличию органов, так и чиновников. К ней я отношу структуры местной власти. Посмотрите, что творится в каждой области. Начиная с областного акима сверху вниз идет огромное количество департаментов, отделов, управлений. После областных акиматов идут городские, а за ними – районные и сельские акиматы. И везде сидят чиновники – но никакого результата. Везде говорильня, и везде они только мешают предпринимательской и трудовой активности.

 

А куда Вы относите монополии?

 

– Их я отношу к пятой «пирамиде». Причем как вместе, так и отдельно монополии представляют собой «пирамиду». Например, возьмем «Казахтелеком» – благодаря этой компании у нас самые высокие цены на мобильную и обычную связь. О «Казахстан темiр жолы» я вообще молчу: это закрытая «пирамида», и никто не знает подробно, что там происходит, кроме нецелевого использования средств и высоких тарифов на перевозки. А еще есть «Эйр Астана», «Казпочта». Список можно продолжить.

 

Один из классических примеров, к чему приводит монополия, мы видим по ситуации на рынке ГСМ, которая повторяется каждую весну и осень. Например, в США бензин высокого качества всего на 10 – 15 тенге дороже, чем у нас. У них галлон, или четыре литра, стоит 2,5 доллара.

 

В результате действий монополий у нас одни из самых дорогих в мире почтовые услуги, телефонная связь, авиабилеты, тариф на железнодорожные перевозки и так далее. Но разве может Казахстан с небольшим населением тащить на себе все эти «пирамиды»? Вопрос риторический. Для граждан это неподъемно. Количество людей, работающих в таких «пирамидах», исчисляется сотнями тысяч. При этом они мало что делают эффективно, но в то же время все они хотят хорошо жить и прочно сидеть в «теплых» креслах.

 

Но как же многочисленные программы?

 

– Это и есть самая большая бумажно-програм­мная «пирамида», которая является главным результатом производства чиновников. Так называемая пирамида неосуществленных планов. Стоит только вспомнить некоторые из них.

 

Это и стратегия индуст­риально-иннова­ционного развития, и про­­грам­­ма по импортозамещению и диверсификации. Это и кластерная инициатива, и программа инновационного развития, и концепция социально-предпринимательских корпораций, и программа «30 корпоративных лидеров», и инициатива по реализации прорывных проектов, и вхождение в 50 конкурентоспособных стран, и антикризисная программа, и «дорожная карта»...

 

Теперь с 1 ноября «Нур Отан» предлагает программу форсированного индустриально-инно-вационного развития, которая разработана на основании отраслевых планов, карты индустриализации и схемы размещения производственных мощностей. Оказывается, основная задача этой программы – консолидация всех существующих программ и приведение их к общему знаменателю.

 

Но и это еще не все. «Самрук-Казына» планирует рассмотреть программу по развитию казахстанского содержания в закупках фонда. На это предполагается направить миллиарды тенге. Но, извините, где взять это казахстанское содержание и что под этим подразумевается? У нас ничего своего нет. Мы все завозим.

 

За фасадом бумажной «пирамиды» в реальной жизни мы имеем совсем другую картину. Примеры? Рухнувший пролет моста на западе Казахстана, где погибли люди, постоянное нецелевое использование госсредств, неэффективное управление пенсионными накоплениями. То есть, с одной стороны, мы имеем многочисленные «пирамиды» чиновников, с другой – множество внутренних ресурсов бюджета, Нацфонда и НПФ. А с третьей стороны – никаких результатов нет. Получается, что коэффициент полезного действия госчиновников и всевозможных программ, судя по результатам, не­уклонно стремится к нулю.

 

Сейчас много говорится о государственно-частном партнерстве, и даже в проекте концепции развития финансового сектора в посткризисный период оно обозначено как один из главных принципов…

– Но разве печальная история с инфраструктурным проектом «Досжан темiр жолы», финансировавшимся за счет средств НПФ, и долевым строительством не есть пример государственно-частного партнерства? Причем у государства были главные функции – контроль, выдача лицензий, отпуск земли и так далее. А результат – дефолт компании и тысячи обманутых дольщиков. Вот вам и государственно-частное партнерство.

 

Распилить да поделить

 

Давайте теперь поговорим о Нацфонде. Правительство заявило, что отказывается от финансирования экономики за счет его средств, однако, по словам министра экономики, деньги фонда все-таки будут выделяться под облигационные займы нацхолдингов «Самрук-Казына» и «КазАгро». Насколько это правильно?

– Однозначно это вызывает и опасение, и недоверие. К сожалению, сегодня в Казахстане сложилась такая ситуация, что руководители нацкомпаний и госхолдингов свели свое управление к одной-единственной функции – распределению средств, которые могут попасть в их руки, играя тем самым роль передаточного звена. При этом они получают хорошие зарплаты, а толку нет. И практика показывает, что все эти деньги уходят непонятно куда, уходят в песок. Поэтому однозначно никаким госхолдингам и накомпаниям средства Нацфонда лично я бы не доверил.

 

Вы считаете, есть риски?

 

– Безусловно, есть. Во‑первых, это риск нецелевого использования средств. Во‑вторых, риск, что средства будут использованы на «сырые» и непроработанные детально проекты. То есть не на те проекты, на которые нужно выделять деньги. В‑третьих, даже если это будут нужные и обоснованные проекты, есть высокий риск искусственного завышения их стоимости в три, а то и в пять раз. В‑четвертых, есть риск нереализации проекта и неосвоения средств.

 

То есть на каждом этапе продвижения реализации инвестпроектов и использования госденег существуют риски того, что цель не будет достигнута. Все это ведет к банальному разбазариванию средств.

 

Но почему у нас так все получается?

– Дело в том, что, несмотря на все официальные декларации, наши госчиновники фактически не несут никакой ответственности за расходование госсредств. Есть много примеров, когда государственные деньги были нецелевым образом израсходованы. При этом максимум что они получают – снятие с должности. Поэтому чиновники прекрасно понимают – единственное, чем они рискуют, это должностью.

 

Но даже если предположить, что часть из них честно отнесутся к своим обязанностям и не будут воровать, они просто ничего не смогут сделать – у них нет ни знаний, ни профессиональной подготовки, ни квалификации. И, в конце концов, у них нет желания. Поэтому намерение государства выступать в качестве инвестора, скорее всего, так и останется намерением.

 

 

 

Республика