Как бы то ни было, ни одной из этих надежд сбыться было не суждено. К концу первой недели отток вкладов вместе с девальвацией тенге «вымыл» из банка половину закачанных государством средств. Аблязов выступил с заявлением, которое не оставляло надежд на мирный исход переговоров, а представители Сбербанка дали понять, что принятие решения о выкупе затянется, как минимум, на несколько месяцев.
К выходным из разрозненных деталей стали вырисовываться масштабы совершённой ошибки, и новое руководство банка улетело на консилиум в Астану. Объявлять банк банкротом и списывать 1,7 млрд. долларов потраченных средств означало политическую смерть, а, возможно, и более серьёзные последствия для всех участников «штурма», поэтому было принято решение поддерживать банк любой ценой.
С этого момента и до сегодняшнего дня единственной тактикой правительства в отношении БТА является вливание в банк всё новых и новых объёмов государственных средств. Такая же тактика применялась при ликвидации Чернобыльской аварии. Столкнувшись с катастрофой невиданных прежде масштабов, штаб ЧС сбрасывал в эпицентр пожара новые и новые тонны свинца в надежде остановить неуправляемую стихию. Разница лишь в том, что в случае с БТА авария была спланированной, а значит, и последствия можно было предусмотреть.
Для срочного формирования образа «врага государства» в банк зашли представители Генпрокуратуры. 18 февраля Марченко объявил о пропавших кредитных досье и двух грузовиках документов, якобы вывезенных из банка. 5 марта на Аблязова и Жаримбетова завели уголовные дела и объявили в международный розыск, в БТА начались допросы и аресты.
К концу марта группа Варенко закончила инвентаризацию портфеля, прокуратура набрала материалы для предъявления обвинений, а Генштаб определился с дальнейшей стратегией. На мой взгляд, она заключалась в том, чтобы списать под разными предлогами большую часть российского портфеля банка и те казахстанские активы, которые представляли определённый интерес, продать эти «проблемные» кредиты надёжному коллекторскому агентству, объявить банк банкротом, а после банкротства неспешно заняться перераспределением отложенных активов. Иностранным кредиторам банка в этой стратегии отводились крохи от ликвидационного пирога.
Очень важным в понимании намерений нового руководства в отношении БТА является последовательность захода в банк различных проверяющих и карающих и удостоверяющих организаций. Если истинными причинами, вызвавшими правительственное вмешательство, была забота о сохранении банка, логично было бы, не нарушая графика работы Ernst&Young, дать им возможность закончить проверку и выпустить в срок аудированные годовые цифры с комментариями в части следующего за отчётной датой захода «Самрука». Это успокоило бы кредиторов, и позволило бы представить произошедшее, как укрепление банка сильным акционером в лице государства.
На деле всё произошло иначе. Первым за кредитный портфель взялся Варенко со своими людьми. В дальнейшем именно его команда определяла степень доступа к кредитным досье остальных групп.
Практически одновременно с ними в банк зашла ещё одна команда проверяющих из АФН. На первый взгляд никакой логики в этой проверке не было. АФН не покидал стен банка, начиная с октября 2008-го года, и только что закончил проверку, результаты которой и стали основанием для национализации. Смысл этого шага становится понятен, если учесть, что Варенко интересовали только кредиты и активы, а АФН занялось сбором компромата в части процедур и корпоративного управления.
Учитывая заинтересованность «Самрука» в продаже контрольного пакета Сбербанку, необходимо было безотлагательно запустить процесс due diligence — независимой проверки в интересах потенциального покупателя. В качестве независимого аудитора была выбрана KPMG. Интересно, что KPMG изначально был нанят «Самруком» для проведения проверки постфактум уже приобретённого актива. Скорее всего, ведомство г-на Келимбетова не доверяло E&Y и решило не скупиться на затратах в деле выяснения финансового положения банка.
После появления на горизонте Сбербанка «Самрук» предложил россиянам покрыть половину аудиторских расходов в обмен на доступ к заключительному отчёту. Таким образом, KPMG стал первой, известной мне компанией, работающей одновременно в интересах как продавца, так и покупателя.
Убедив Сбербанк поделить расходы, «Самрук» на самом деле ничем не рисковал — информацию KPMG тщательно дозировал г-н Варенко. Заключительный отчёт так и остался засекреченным, представители Сбербанка не ссылались на него ни в одном из своих комментариев и Комитету кредиторов его результаты были представлены только в предельно обобщённом виде.
Вторую волну проверяющих составили представители Генпрокуратуры, финпола и КНБ. В рамках утверждённого Генштабом плана их задачей было разоблачить организованную преступную группировку, определить её состав, организовать розыск и задержание соответствующего масштабам процесса числа участников, а также арестовать все доступные в рамках юрисдикции активы.
Характерно, что и эти люди, для которых закрытых дверей не существует по определению, доступа к российскому портфелю не получили и были вынуждены формулировать обвинения на основании только казахстанских проектов банка. Это их работе мы обязаны позорным судебным преследованием фонда «Алем-Арт», арестом и фарсовым судом двенадцати наших коллег и перечнем из ещё сорока, вынужденных признать себя преступниками в обмен на свободу.
Судя по ходу судебных процессов, никаких мало-мальски убедительных доказательств преступной деятельности силовикам собрать так и не удалось. В случае с «Алем-Артом» решение суда было получено только благодаря серьёзному административному нажиму. Недоработки в деле организации «преступной группы» прокуратура с лихвой возместила в части ареста активов.
В прессе регулярно появлялись отчёты о сотнях арестованных квартир разнузданного олигарха, десятках конфискованных машин и парковочных мест, журналистов собирали в салонах арендованных банком самолётов. Представители прокуратуры с гордостью говорили о десятках принятых в пользу банка судебных решений.
Этот энтузиазм быстро сошёл на нет после того как было принято решение не выносить очередного заочного приговора, а сконцентрироваться на гражданских исках за пределами Казахстана. В начале июля БТА нанял компанию Lovells для подачи иска против Аблязова в Высоком суде Лондона. Жаль, что смена приоритетов никак не отразилась на судьбе наших подсудимых коллег. В полицейском государстве запущенная карательная машина обратного хода не имеет.
Только в апреле после того, как вышеуказанные группы в основном закончили сбор и анализ материала, в банк запустили основных аудиторов. Руководство банка объявило Ernst&Young, что по кредитам, составляющим больше половины портфеля банка, либо утеряны документы, либо отсутствует связь с заёмщиком, либо не хватает оформленных залогов. В соответствии с утверждённым планом банк создал на эти кредиты 100% провизии, что привело к колоссальным убыткам и формированию отрицательного капитала.
